Наша неуверенность в отношении того, как будет развиваться будущее, огромна, особенно на долгих временных промежутках. В свете этой неуверенности было бы естественным предположить, что наша неуверенность в отношении стратегий должна быть столь же огромной и непреодолимой. Моя цель в этом кратком посте — объяснить, почему это не так.

Содержание

Аналогии с играми, соревнованиями и проектами

Возможно, самый интуитивный способ понять, что огромная неуверенность насчет исходов не обязательно означает огромную неуверенность насчет стратегий, — это, по аналогии, рассмотреть игры. Возьмем, к примеру, шахматы. Они допускают ошеломляющее количество возможных исходов на доске, и шахматисты обычно испытывают большую неуверенность насчет того, как будет развиваться игра, даже несмотря на то, что они могут делать некоторые обоснованные прогнозы (аналогично тому, что мы можем делать обоснованные прогнозы в реальном мире).

Тем не менее, несмотря на огромную неуверенность насчет исходов, все еще есть множество стратегий и эмпирических принципов, которые надежно повышают шансы на победу в шахматной игре. Тривиально очевидный принцип — не терять фигуры без хорошей причины, но с опытом шахматисты узнают и длинный список более продвинутых стратегий и эвристик, которые оказываются полезными во многих различных сценариях. (Вариант такого списка см., например, здесь.)

Разумеется, шахматы — далеко не единственный пример. В широком множестве настольных игр и видеоигр наблюдается одна и та же основная закономерность: несмотря на огромную неуверенность в отношении конкретных исходов, есть четкие эвристики и стратегии, которые надежно приносят пользу.

В самом деле, это справедливо практически для любой сферы конкуренции. Политики не могут точно предсказать, как будет развиваться избирательная кампания, но обычно они все же могут определить полезные стратегии ее ведения; спортсмены не могут предсказать, как будет развиваться тот или иной матч, но при этом они могут быть достаточно уверены в том, какие ходы и планы в игре считать хорошими; компании не могут детально предсказать динамику рынка, однако они все же могут определить многие задачи, решение которых поможет им победить в конкуренции (например, нанять лучших людей и обеспечить высокую удовлетворенность клиентов).

То же справедливо и за пределами конкуренции. К примеру, когда инженеры собираются реализовать большой проект, обычно есть много неопределенностей в отношении того, как будет развиваться процесс строительства и какие проблемы могут возникнуть. Тем не менее, они, как правило, способны определить стратегии, которые помогут решить непредвиденные проблемы и довести работу до конца. То же самое касается практически любого проекта, в том числе и совместных проектов, реализуемых сторонами, имеющими разные цели: детальные результаты чрезвычайно трудно предсказать, но, как правило, определение выгодных стратегий (более) осуществимо.

Разница в масштабах?

Можно возразить, что приведенные выше примеры подразумевают довольно узкие цели, и эти цели сильно отличаются от беспристрастных целей, касающихся интересов всех живых существ. Это справедливое замечание, но я не думаю, что оно подрывает эти аналогии или основную идею, которую они поддерживают.

Конечно, когда мы переходим от более узких целей и стремлений к более широким, наша неуверенность в отношении релевантных для нас исходов будет иметь тенденцию возрастать — например, если наши цели затрагивают гораздо большее число существ и гораздо более долгие промежутки времени. А когда пространство исходов и связанная с ним неуверенность увеличиваются, нам также стоит ожидать, что станет большей и наша неуверенность насчет стратегий. И все же вполне правдоподобно, что мы можем определить по меньшей мере некоторые достаточно надежные стратегии, несмотря на рост неуверенности, связанной с беспристрастными целями. Как минимум, кажется правдоподобным, что наша неуверенность насчет стратегий все еще меньше, чем неуверенность насчет исходов. В конце концов, если такая закономерность — более низкая неуверенность насчет стратегий — наблюдается у широкого спектра стремлений в меньших масштабах, выглядит разумным ожидать, что она будет обнаруживаться и на более крупных масштабах.

Кроме того, похоже, что по крайней мере некоторые из примеров, упомянутых в предыдущем разделе, остались бы в силе, даже если бы мы значительно увеличили масштаб происходящего. Например, в случае со многими видеоиграми похоже, что мы могли бы увеличить масштаб игры на произвольную величину, при этом существенно не меняя наиболее многообещающих стратегий, таких как накопление ресурсов, получение дополнительной информации и укрепление своих позиций. И правдоподобно, что подобные стратегии весьма надежны в отношении многих целей в реальном мире в практически любом масштабе.

Три надежных стратегии уменьшения страданий

Если мы признаем, что способны определить какие-то стратегии, которые с беспристрастной точки зрения надежно приносили бы пользу, то, естественно, возникает вопрос о том, что это могут быть за стратегии. Ниже приведены три примера стратегий уменьшения страданий, которые кажутся мне особенно надежными и многообещающими. (Это ни в коем случае не исчерпывающий список.)

Золотой срединный путь: Избегание чрезмерной уверенности и пассивности

Чтобы внести ясность: я не хочу приводить к самоуспокоенности по поводу риска того, что некоторые, казалось бы, многообещающие стратегии могут оказаться вредными. Но я думаю, что стоит иметь в виду, что наряду с издержками из-за чрезмерной уверенности, есть и издержки из-за слишком низкой уверенности и нерешительности действовать в соответствии со стратегиями, которые выглядят наиболее многообещающими. В целом, я думаю, у нас есть веские причины следовать стратегиям, подобным перечисленным выше, при этом помня о том, что мы и в самом деле сталкиваемся с большой неуверенностью насчет стратегий.