Интуитивно кажется, что сфокусированные на страдании этические взгляды подразумевают, что неважно, живут ли люди полноценной жизнью. Однако, как я утверждаю, истина во многих отношениях противоположна — особенно для тех, кто пытается эффективно уменьшать страдания с помощью своих ограниченных ресурсов.
Личная устойчивость и продуктивность
Одна из причин, по которым нам лучше жить полноценной жизнью, заключается в том, что иначе мы не сможем работать над уменьшением страданий устойчивым образом. В самом деле, разумно удовлетворенное сознание — это предпосылка устойчивой продуктивности как в долгосрочной перспективе, так и для повседневных дел, чему часто способствует сильная страсть и возбуждение (азарт) по поводу проектов, над которыми мы работаем. Этика противодействия страданию ни в коем случае не подразумевает, что возбуждение и страсть нужно приглушать.
Помимо повышения продуктивности в контексте работы, сильное чувство благополучия также помогает нам быть более устойчивыми перед лицом жизненных проблем, таких как поломки, непредвиденные расходы, недружелюбные соперники и т. д. Развитие чувства удовлетворенности и крепкого психического здоровья поможет нам лучше справляться и с этими проблемами.
Значимость подаваемых сигналов
Эта причина относится скорее к социальному, чем к индивидуальному уровню. Если мы пытаемся изменить мир к лучшему, то наше собственное неблагополучие этому обычно не помогает. Часто люди решают, хотят ли они общаться с той или иной группой (или дистанцироваться от нее), основываясь на представлениях об общем самочувствии и психическом здоровье членов этой группы. И это не совсем безосновательно, поскольку эти факторы, пожалуй, действительно в некоторой степени указывают на практические последствия вхождения в рассматриваемую группу.
Если неудача в расстановке приоритетов так, чтобы учесть собственное благополучие, приводит к плохим последствиям в более крупном контексте, — например, отпугивает людей от участия в наших усилиях по созданию лучшего будущего, — то с точки зрения консеквенциализма, сфокусированного на страданиях, следует избегать такой неудачи.
Для ясности: я не хочу сказать, что сторонники уменьшения страданий должны вводить окружающих в заблуждение, пытаясь изобразить фальшивое и завышенное благополучие (такой обман скорее всего имел бы много плохих последствий). Скорее я к тому, что у нас есть веские причины уделять первоочередное внимание достижению реального здоровья и благополучия, как ради нашей личной продуктивности, так и ради нашей способности вдохновлять других.
Ненужная преграда для распространения этики противодействия страданию
Еще один близкий к предыдущему момент связан с более непосредственной оценкой людьми самих взглядов, сфокусированных на страданиях (в отличие от оценок сообществ и индивидов, имеющих эти взгляды). Люди, вероятно, будут судить о приемлемости этического взгляда, отчасти основываясь на ожидаемых психологических последствиях его принятия: позволит ли мне это вести тот образ жизни, который я хочу, поддерживать свои социальные отношения и выглядеть хорошим и приятным человеком?
В самом деле, современная моральная и политическая психология предполагает, что эти социальные и психологические факторы являются сильными детерминантами наших этических и политических взглядов, и что мы обычно недооцениваем, насколько эти “нерационалистические” факторы влияют на наши взгляды (см., например, Haidt, 2012, часть III; Tuschman, 2013, глава 22; Simler, 2016; Tooby, 2017).
Так что это еще одна веская причина стремиться подчеркивать и иллюстрировать совместимость этики противодействия страданию и здоровой полноценной жизни. Еще раз: если неудачи в этом отношении мешают людям сделать приоритетом уменьшение страданий, то подлинная экстраполяция этики противодействия страданию должна препятствовать таким неудачам и вместо этого рекомендовать сосредоточиться на развитии привлекательного здорового состояния ума.
Подводя итог, можно сказать, что нет никакого внутреннего противоречия между тем, чтобы жить здоровой и полноценной жизнью и в то же время посвящать ее уменьшению числа наиболее интенсивных видов страданий.